ОПЫТЫ ДОЛГОЙ ЖИЗНИ

 

Произносишь про себя его имя – Моисей Исаакович Каганов – и первая мысль – повторить заголовок его книги: «Длинная жизнь». Потому что чем-то одним опыт общения с М.И. не исчерпывается. Прочитаны горы им написанного, вспоминаются важные и неважные разговоры и мысли: в присутствии М.И. в ответ на его слова и в письмах, в ответ на его письма. И мысли о нём самом и его неповторимом опыте…

 

Первый раз я прочитал имя «М.И. Каганов» ещё школьником, а потом студентом-первокурсником Института электронного машиностроения. Прочитал напечатанное в журнале «Успехи Физических наук» в первых двух частях обзорной статьи «Некоторые вопросы электронной теории металлов», которую М.И. написал в соавторстве с Ильёй Михайловичем Лифшицем. С тех прошло шестьдесят лет. Я узнал: прочитал, изучил, кое-что обнаружил сам – очень много самой разной физики. Но моё восхищение красотой и общностью той теории, о которой я прочитал в статьях Лифшица и Каганова не забывается. И каждый раз, рассказывая молодым людям о траекториях Блоховских электронов в импульсном пространстве, я заново переживаю те чувства, которые испытал впервые шестьдесят лет назад.

 

В январе 1967-го года я впервые увидел Моисея Исааковича и услышал его доклад об электродинамике ферромагнитных металлов. Шло заседание Совета Академии наук по Физике Магнетизма, на который я – тогда ещё студент – попал случайно. Председательствовал С.В. Вонсовский, а М.И. говорил именно так, как он говорил в течение последующих лет.

 

Прошло несколько лет. М.И. переселился в Москву, стал сотрудником Института Физических проблем и профессором Московского университета. Мы познакомились, посещали знаменитый теоретический семинар по четвергам, участвовали в каких-то общих разговорах. Разница в возрасте сказывалась, и я не решался тогда и так и не стал впоследствии называть Каганова домашним именем «Мусик», которое употребляли, кажется, все вокруг. Не могу вспомнить при каких обстоятельствах мы заговорили, обращаясь друг к другу, но за последующие 45 лет говорили об очень многом. Особенно часто мы разговаривали в 1985-90, когда я работал заместителем редактора ЖЭТФа, приезжал в редакцию не реже раза в неделю и регулярно заходил в комнату М.И.

 

М.И. был исключительно ненагрузочным собеседником, с которым хотелось соглашаться, но было удобно не соглашаться. Хорошо помню, как несколько раз я не соглашался с ним по поводу им написанного: мне не хватало в его текстах критичности и осознания противоречий. На это М.И. мне ответил: «Нет-нет! Я автор положительного отзыва». Он, в самом деле, почти никогда не произносил не только ничего отрицательного о ком-то из коллег, но даже ничего критического. Положительным результатом споров с М.И. о его текстах стало моё письмо по следам последнего нашего разговора в Физ Проблемах накануне его эмиграции. В продолжение спора, я послал в Бостон письмо с очень отрывочными воспоминаниями об Илье Михайловиче Лифшице, которые М.И. очень понравились*). Так началась наша переписка, продлившаяся в течение последующих 25-ти лет.

 

Литературное наследие Моисея Исааковича исключительно по объёму и разнообразию жанров. Оно включает в себя огромное число обзоров, некоторые из которых – несомненная классика. Среди его популярных книг, по-моему, выделяется книжечка о магнетизме, написанная в соавторстве с В.М. Цукерником. Настоящая жемчужина – биографический мемуар о Евгении Михайловиче Лифшице, написанный М.И. в соавторстве с Я.Б. Зельдовичем для Королевского общества. Для всех, кто хоть как-то сталкивался с Е.М., эта биография остаётся напоминанием о его неповторимой личности.

 

Долгая жизнь М.И. продолжалась в его биографических и философских книгах и, прежде всего, в его «Длинной жизни». Неожиданно для знавших М.И., этот текст поражает горькой самокритикой автора, его размышлениями о том, чего не вернуть. Я попытался возражать М.И., указав на его несомненные достижения – прежде всего в воспитании детей и внуков. И получил твёрдый ответ: «Я знаю себя лучше...».

 

С этим он и ушёл от нас, оставив ощущение, что он лучше других знал самый важный секрет жизни.

​

Д. Е. Хмельницкий